А не помучить ли вас еще немного?
Это было тяжело признавать, но, кажется Марк губительно и неотвратимо заставлял меня меняться. Родительское воспитание гласило: ты аристократ в десятом поколении, все остальные просто мусор, если нужно, расходный материал. И я жил с полной уверенностью непоколебимости этого утверждения до 22 лет. Пока внезапно в мою комнату, не подселили это чудовище.
Чудовище было жутко эмоционально, ужасно безалаберно и старше меня на пару лет. Дважды оно брало академ и вот попало со мной на один курс. Искренне не понимаю, что оно делало на факультете дипломатии, лекции не посещало, к семинарам не готовилось, если у него и случались приступы просветления, то место текста в его тетрадях занимали скетчи. Хотя, стоит сказать, скетчи были повсюду: на обоях, в книгах, туалетной бумаге, такое впечатление, что с карандашом Марк не расставался.
Но вот в чем он действительно был гениален, так это в музыке. Он восхитительно играл на гитаре, на ходу облачая свои чувства и эмоции в музыкальный ряд. Своей игрой он цеплял сразу, стоило в нашей комнате зазвучать гитаре и ни на чем другом сосредоточиться больше было невозможно.
Никогда не забуду нашу первую встречу. Зайдя в общежитие, я услышал музыку. Резкую, бьющую по нервам, жалящую в сердце.
Марк с ногами сидел на моей кровати в моем пальто, перебирая гитарные струны. В воздухе висел удушающий запах ментоловых сигарет вперемешку с еле уловимым ароматом элитного парфюма. Я пересек комнату, открыл окно и повернулся к незнакомцу.
- Пошел прочь с моей кровати, - невозмутимым голосом сказал я, выхватывая у него изо рта тонкую дамскую сигарету, сминая ее в пальцах и отправляя в окно щелчком пальцев: - Пошел прочь из моей комнаты - я отобрал гитару и добавил: - И вытряхивайся из моего пальто.
Незнакомец улыбнулся такой искренней детской улыбкой, что я решил, будто он слегка не в себе.
- Привет! - сказал он: - меня зовут Марк. Я бы рад слезть с твоей кровати, но в этой комнате больше не где посидеть. Да и в комнате я бы не задержался, если бы мне было где жить...
- В этой комнате есть еще и кресло, и стул, и пол, на худой конец... И вообще, мне абсолютно безразлично, где ты будешь жить. Главное, чтобы к моей комнате ты не приближался на расстояние двух метров.
- На стуле и кресле не удобно сидеть с гитарой, а на полу жестко. Я не виноват, что тут пока нет моей кровати, поэтому пришлось занять твою.
Сказать, что я был удивлен и ошарашен подобной наглостью, значит ничего не сказать. Со мной никто никогда не смел разговаривать подобным образом. Я три года жил один потому, что никто и никогда не пытался подселить ко мне соседа. Руководство кампуса знало, что ничего хорошего из этого не выйдет. И вот передо мной, на моей кровати сидит лохматое чудовище в кедах, курит в моей комнате сигареты и заявляет, что пока здесь всего лишь одно спальное место... Впервые в жизни мне хотелось применить силу, пойти против семейной невозмутимости и ледяного бесстрастия.
Марк был живой и теплый. Теплые волосы, теплые глаза, теплая улыбка. Даже если он и не знал, кто я, то мой внешний вид обычно сразу давал понять, что заговаривать, а тем более перечить мне, явно не стоит. Так вот, Марк вел себя так, словно мы старые знакомые, мало того - друзья. И он абсолютно меня не боялся. Зато его боялся я. С той минуты, как он представился, я понял, что боюсь его. Боюсь того, что он взломает лед моего безразличия к окружающим. В нем чувствовалась какая-то незримая сила, способная переворачивать миры с ног на голову.